Барышня-Крестьянка

Здесь в основе —  совершенно избитый в западной литературе сюжет: принц и Золушка (и другие подобные в разных вариантах), преодоление сословных препятствий и счастливый конец, либо напротив трагедия, страдания, несчастная любовь и т.д. Но Белкин увидел в рассказе знакомой ему девицы К.И.Т. нечто его заинтересовавшее и затертая история расцвела на нашей почве. А мы узнали нечто новое о том, как устроено русское общество и русский человек.

Оказывается, натянутые на русское дворянство модели жизни французского и английского высшего общества делают людей неприятными друг другу, и являются большим препятствием любви, нежели любые сословные различия.

Вот сцена: «Сели за стол. Алексей продолжал играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался на нее, не понимая ее цели, но находя всё это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел за двоих, пил в свою меру, смеялся своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал». Здесь все были иностранцами, кроме простого Иван Петровича, который один был как дома. Эта сцена – очная ставка, которую так любит Пушкин, чтобы сразу расставить все точки над i. Русские, притворившиеся французами и англичанами, также враждуют, как англичане и французы между собой. Еще хуже.

Алексей, хотя и не заметил грим на лице, не узнал Лизу. Дело не во внешности, хотя напомаженная Елизавета показалась ему смешной и «урод уродом». Англизированная барышня была не интересна ему той внутренней пустотой, которую он в ней подозревал. Он знал, что эта пустота и мертвость души должна быть в ней. Сам-то он только играл, но не чувствовал в себе этой пустоты, когда натягивал маску скучающего и разочарованного дэнди. Но ведь она не играла?! Или…

Белкин, которого Пушкин не обделил приметливостью, показывает мелочи деревенского быта, он внимателен к деталям. Характеры дворовых девок, пустая вражда соседей – все точно схвачено Белкиным. Лиза – чернавка, значит, не всегда сидит дома за книжками, она дружит с девкой Настей и умеет разговаривать на просторечии. И хотя жизни крестьянской она, как и ее возлюбленный, толком не знает («по грибы» отправилась весенним утром, а он не заметил странности), но духом они едины с народом более, чем с высшим обществом. «Для барышни звон колокольчика есть уже приключение, поездка в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание. Конечно всякому вольно смеяться над некоторыми их странностями, но … главное: особенность характера, самобытность (individualité 1)… В столицах женщины получают, может быть, лучшее образование; но навык света скоро сглаживает характер и делает души столь же однообразными, как и головные уборы».

Вот и главное, на что обратил внимание Белкин – попытка скрыть свою внутреннюю суть, спрятать русский дух, притвориться образованным европейцем с аглицкими или французскими манерами. Это подражательство есть подхваченная высшим светом болезнь. Но сельские барыши ей не болеют – они притворяются.

Мы увидели в этом незамысловатом сюжетце столкновение англизированной, онемеченной и офранцуженной столичной жизни с натуральной деревенской жизнью. Столкновение западного духа с русским. Белкин, вернувшийся со службы и поселившийся в имении, сам давно познал, где настоящая жизнь, а где придуманная, потому и выбрал настоящую. И он знал, что между ними вражда. Одно живит, другое мертвит – вплоть до того, что устраняет естественную взаимную склонность полов. А потом и нам показал, что есть настоящий русский дух, сколь поверхностна европейскость света, как она нам чужда, как портят язык галлицизмы и как мертвят женщину английские белила и французский прононс, как глупа игра  светских барынь в  неприступность и ненастоящую верность нелюбимому мужу (Татьяна в «Евгении Онегине»). Но если жива душа (Психея), то и за чуждыми русскому духу правилами света и за английскими белилами прекрасной душе не скрыться. Об этом и эпиграф из поэмы Богдановича:  «Во всех ты, Душенька, нарядах хороша».

Итак, на уровне сказа перед нами простенькая история. Она немного сказочная, сентиментальная и не случайно пересказывается провинциальными барышнями (Белкину рассказана девицею К.И.Т.). Что в ней настоящего, а что придумано или подслащено уже не узнать. Сама рассказчица, очевидно, верит истории о принце и принцессе, и эта наивность барышень не может не радовать. Они верят в любовь и в чудо. И это признак здоровья народа и его цельности, его единства с почвой. Во всяком случае, провинциальное дворянство, да и светская столичная молодежь (Алексей) внутренне здоровы и живы.

Введение в структуру мениппеи помимо писателя рассказчицы помогает отнести явную мифологичность истории на счет барышни К.И.Т., оставляя нам разумную возможность предполагать в авторе (писателе Белкине) больше ума и трезвости. Итак, Белкин не ради самой «сказки» написал повесть. Он обнаружил эту наивность, сочетание  образованности провинциального общества и его единства с народом, которое не умертвили западные ветры. Он почувствовал это, потому и включил повесть в цикл. Но ему не хватило таланта донести это чувство до читателя. Пушкин через всю совокупность повестей Белкина, их подбор, предисловие издателя формирует для нас более сложную композицию, благодаря которой в нашем уме и формируется уже полноценное восприятие. Мы начинаем ощущать это единство и сознание народа как нечто надматериальное, как дух.

Сила коллективного сознания в России, в отличие от индивидуалистического Запада, огромна: русский дух переваривает и поглощает, делает сродным любого, кто сюда попал. И привнесенные на русскую почву западные манеры, внешние формы поведения не проникают глубоко внутрь общества, оставаясь мертвой оболочкой. Глубже их не пускает русский дух. Дух не поддается прямому определению, он узкользает из ловушки ума, и мы наблюдаем только его действия. Поэтому невероятно трудно сообщить его через мертвые буквы и бумагу. Он проявляет себя через жизнь и сознание надчеловечского организма, социума, он есть нечто вроде коллективного ума пчелиного роя. Он животворит и организует общество помимо участия и желания каждой конкретной пчелы (человека). Это понял из наших писателей Салтыков-Щедрин, описавший роевое поведение народа. Пчелы определяют друг друга по запаху (духу) и отторгают все чужеродное, потому что в единстве их сила.

Пушкин изобразил это явление в рассказе «Кирдажли». Хотя он не входит в повести Белкина, но имеет отношение к вопросу «русского духа», и я кратко коснусь его здесь.