Метель
Это повесть о все той же золушке, только наоборот, или что-то в духе сентиментального романа о бедном Эрнесте и знатной Доравре Ф.Эмина (его, кстати, почитывала Параша из «Домика в Коломне»). Молодые влюбленные Маша и Владимир договариваются тайно обвенчаться без родительского благословения. Влюбленность их столь неизбежно возникшая при первом свидании под действием прочитанных романов и мечтаний, что автор даже не утруждается описанием: «Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и следственно была влюблена». Родители, конечно, против. Дальше все развивается по избитой схеме: переписка, планы побега и тайного венчания. Но случается страшная метель, Владимир теряется в поле и опаздывает на свидание. Маша едва жива от переживаний венчается в полутьме сельской церквушки с случайно потерявшимся гусаром, который подыграл тайно собравшимся в церкви из куража. Спустя четыре года в ее замке появляется раненый молодой полковник Бурмин. До того, холодная ко всем, она вдруг влюбляется, и он от нее без ума. Но его бесшабашная женитьба – неодолимое препятствие, которое терзает сердце. Но, о чудо! оказывается, он был венчан на ней, на Марье Гавриловне, которой и признавался в несчастной своей любви. Бурмин падает к ее ногам.
Типичная сентиментальная история из французского романа. Зачем Пушкин включил ее в цикл повестей? Без учета вложенности сюжетов (структуры мениппеи) и общей композиции «Повестей…» это понять невозможно. Поэтому от рассмотрения самой повести перейдем на уровень писателя Белкина, собиравшего эти «побасенки».
Рассказанная девицею К.И.Т., как и история о любви Елизаветы Муромской и Владимира Берестова (повесть «Барышня-Крестьянка»), чем она могла заинтересовать писателя? Тем, что в ней есть мистика и божественный промысел! И ему интересно отношение к этим проявлением духовного героев и рассказчицы, а нам и самого Белкина.
Верит ли в подобные чудеса И.П.Белкин, провинциальный барин-писатель? А сам А.С.Пушкин? Трудно сказать. Вполне вероятно, и даже очень, что верят. Но что уж точно не вызывает сомнений — это мистический настрой рассказчицы девицы К.И.Т. и самих героев повести, которые, очевидно, были первыми, кто рассказал другим свою историю любви. Душа народа – в его сказках. Была ли метель, не было ли, случилось ли венчание, где девица не видела жениха, или молва прибавила? Из жизни родился миф, живая душа народа рождает сказки и мифы, как баба рожает детей. Такова ее природа. Слушатели и рассказчики искренно верят в эти обретшие жизнь плоды народного сознания. Они верят в силу благословения (его не было и вот, случилась метель), верят в силу божественной благодати венчания (они встретились и объяснились), верят в совпадения, судьбу, гадания и проклятие (Владимир, жених Маши).
В «Истории села Горюхина» мы соприкасаемся с русской жизнью в ее самых корнях, видим почву, пропитанную мистическим духом русской жизни. А здесь – сельской благородное сословие, образованное общество. В него проникли европейские словечки, французские романы, английские белила и парки. Но в глубине – все то же русское сознание. Оно никуда не делось, только прикрылось европейской одеждой. Европа с ее конкретностью, просчитанностью, видимостью объектов, где ничто не может затеряться, где не может разыграться метель, скрывшая и дороги и села – в ней мистическому сознанию не место. Оно измельчало, превратившись в суеверия, а потом было и вовсе изгнано из Европы, там царит рационализм и расчет. А здесь? У нас чудеса и леший бродит, русалка на ветвях сидит… На этих просторах, где нельзя быть уверенным ни в чем, без веры и сказок не прожить.