ЖИЗНЬ – БОЛТЛИВАЯ СОРОКА, ОТ НЕЁ НЕ МНОГО ПРОКУ
Маргарита бросила взгляд на улицу. Сегодня выпал первый снег. Печальное небо прятало за утёсом многоэтажки своё синюшно-серое лицо; на соседнем балконе насупилась ворона, высматривая чёрным глазом замёрзшее белье на прищепках, внизу человек в сером пальто чистил веником зелёный ковёр. Скрипел снег. Тоска. Тёмно-серая тоска.
Как давно были эти жёлтые лучи над зелёной кромкой, голубое небо, запахи, набегающие горячими прозрачными волнами, растворённая в ветерке радость, смысл, любовь?
Мысль о Сергее каждый раз царапала сердце, оставляя сочащуюся болью и тоской рану. Потеря была ужасно обидной, необъяснимой, неожиданной, всеобъемлющей, невосполнимой и неизлечимой. Сколько слов, но ни одно не выражало эту горечь потери до конца. Она не могла больше ни о чём другом думать.
Друзья как-то отстранённо посочувствовали ей, а потом всё у них пошло дальше. А она словно осталась одна на перроне, глядя вслед уходящему поезду.
Какая смерть легче, быстрее и не требует долгой концентрации воли, а лишь мгновенного решения? – Мысль эта заинтересовала её и часто держала внимание, освобождая от воспоминаний. – Чем быстрее всё произойдёт, тем раньше его увижу. Он же говорил: за чертой времени нет. И искать там не нужно. Мы увидимся, и он сразу поймёт, что я не… Что эта встреча с Храмовым просто…
Маргарита весь день проводила в метро, среди людей, проезжая одну за другой все ветки. При этом, часто беззвучно шевеля губами, повторяла Фета: не жизни жаль с томительным дыханьем… Иногда выходила наверх подышать. Когда стояла в ожидании поезда, всегда в начале перрона, покачиваясь, решимость накатывала и отступала, не превышая какого-то внутреннего барьера.
Вспомнился стишок Сергея.
ЖИЗНЬ – БОЛТЛИВАЯ СОРОКА
Выхожу – кругом тьма,
Гомон птиц, кутерьма.
Ветер плачет вдалеке,
Рыба плещется в реке,
Жизнь – болтливая сорока,
От неё не много проку.
Мой фонарик ярко светит,
На два шага впереди
Жёлтым цветом землю метит.
Эй, смотри, не упади.
Впереди крутой обрыв
Смотрит в небо, рот открыв.
Лучик скачет горностаем:
То кружит, то исчезает.
Камни дружною толпой
Вниз летят на водопой.
Я за ними побегу,
Лягу спать на берегу.
Наконец она качнулась больше обычного, как раз перед подходом электрички, и не стала себя удерживать.
В похоронах участвовало несколько человек. Храмов, взявший на себя хлопоты, стоял, согнувши плечи, с шапкой в руке, слушал панихиду, затем бросил землю и, развернувшись, ушёл. Страхову никто не позвонил. Сергея Афанасьевича не нашли, чтобы известить.