ЗАЧЕМ РАВВИНУ РУССКАЯ РАВНИНА?


Из записок. Израиль. Лето. 

Зачем равви́ну
Русская равнина?
Раввин любит Хайфу, Цват и Раана́ну.
Родина предков. Здесь жарко! Очень! Но при том спокойно и легко дышится.
 Не могу пока разобраться с географией. Иисус встретился с Иоанном и учениками в Вифаваре, близ Иордана. Так в Евангелии от Иоанна. Но как он за день добрался до Каны Галилейской?  По 65-му шоссе, потом по 71-му получается километров 150. Я «долетел» часа за два с половиной. Пешком по горам, по петляющей дороге, думаю, даже для хороших ходоков – неделя пути. 
 
Первый день творенияЗдесь, в Израиле, иной раз непонятно, кого больше – туристов или местных. У всех, кто приезжает, голова немного набекрень – в поездках все религиозны. Таковы ли они дома, когда заколачивают деньги? 
 
В отеле познакомился с русским физиком из Базеля, профессором. Надеялся найти трезвого собеседника среди экстатических маньяков, а он оказался креационистом и ни о чём другом говорить не мог. Он один из тех, у кого особенно ярко проявлено содружество в одном черепе совершенно несовместимых взглядов. И он не испытывает от этого никакого дискомфорта! Меня всегда поражали такие люди. Итак, он втянул и меня в эту бесплодную дискуссию о сотворении мира и человека. Впрочем, не совсем бесплодную. Звали его Альберт.
 
Решил записать разговор в общих чертах.
 
После традиционной для этой темы перетасовки археологических, геологических и прочих научных и ненаучных фактов и их интерпретации разговор возвратился к началу, то есть к Библии: 
 – Альберт, послушай. Я хорошо знаком со всей этой аргументацией и некогда даже старался удержаться на вашей стороне. А ты не пробовал, забыв все догматы, прочитать первоисточник?
 – Какой первоисточник?Второй день творения
 – Библию, Библию. Там образный язык – он понятен из разных культур и эпох. Там Бог говорит: Да произрастит земля зелень, да произведёт земля душу живую. Не сам он, а земля, как соавтор. А разве не это мы наблюдаем в эволюции? Совсем не так, как писал Василий Великий в своём знаменитом Шестодневе – в мгновение ока. Мол, земля произвела живое, как мыши, по его мнению, рождаются из пыли. Весь креационизм родился из этой пыли Василия, из той эпохи невежества. Не в укор ему. Но Бог не факир, ему эффекты не нужны. 
 – Но там же прямо написано – всё сотворил Бог в шесть дней.
 – Это не в обычном смысле дни, они начались ещё до создания светил, если помнишь. Потому так и сказано: назвал Бог свет днём, а тьму ночью. Когда есть свет, всё видно. «Видно» – это, прежде всего, относится к видению ума. До сотворения живого ни одному наблюдателю, ангелу, скажем, если ты в них веришь, в голову бы не пришло, что молекулы можно так сложить, что из них родится жизнь. Нельзя помыслить то, чего нет. Этого слоя реальности ещё не было, жизни не было. Её появление – дар Бога, чудо. 
 – А вот с этим я полностью согласен.
 – Не спеши радоваться, Альберт. После чуда земля рождает всё многообразие жизни эволюцией - не только борьбой за существование по-дарвиновски, а разными путями. Так вот, рождение жизни – это свет, который открывает бесплотным умам Творца. Почему? Потому что всему воинству небесному стало после сотворения жизни очевидно, что Бог есть. Они увидели его умом, в умном свете: Бог есть! Это день. А эволюция прячет затем акт творения покрывалом из естественных процессов и делает его невидимым. Это уже ночь. И так раз за разом.

Третий день творения

– Но разве умные силы не лицезрят Бога всегда? – Бог для них так же невидим, как и для нас. Он достигается верой, когда ночь. А днём всем видно, что мироздание, жизнь, человек – всё это создано Богом. Только в этом смысле они его лицезрят. Мы тоже предстоим пред лицем Божиим, но вы понимаете, надеюсь, что это не буквально. – С этим я соглашусь. Но почему же наступает ночь? – нужно отметить, что Альберту поначалу понравилось объяснение шести дней и ночей в Книге Бытия. Как учёный, он привык рассматривать разные гипотезы и не отметать их с порога. – Любое чудо со временем становится обыденным и объяснимым, день проходит, наступают сумерки, а потом и темнота. В наше время, например, большинство, как Лаплас, не нуждается в гипотезе Бога. Это ночь. Так повторялось несколько раз, когда умные силы колебались в вере. Они смотрели на мир и не видели дел Творца. – Да, было падение среди умных сил: треть из них увлёк дьявол. – Им казалось, что их же предыдущие восторги – от невежества, а всё мироздание объяснимо и без Бога. Это ночь. И вот опять новый день, появление разумного существа из праха, из всё той же земли, преобразованной эволюцией, поколение за поколением в нечто, достойное стать человеком. Четвёртый день творения – Опять. Но ты же сам сказал, что творение разума – это чудо, свет Творца. Разве нет? – Верно. Но сосуд создан эволюцией. Homo sapiens сам по себе неразумен, как отдельный индивид он – животное. Умное, но всё-таки животное. Возьми ребёнка, брось его в лесу… Кто вырастет? Волчонок? Значит, разум изначально обретается где-то вне биологической машины? В ребёнка разум попадает извне, так? Кто его создал, этот разум, и где он хранится? Альберт потрепал Библию в мягком переплёте, которую он всегда носил с собой, по крайней мере здесь, в Израиле, и сказал: – Пожалуй, соглашусь. Разумное мышление, культура и знания – сначала в маме с папой, в книгах, в языке, во всем обществе. Но как это возникло? Я имею в виду, как получилось, что разум обобществлён? В одном отдельном существе, в Homo sapiens – ум животного. Это так, я согласен. А когда мы едины, то вместе имеем разум, который затем проникает и в каждого из нас, становится неотделим от каждого. Так? – Вот-вот, курица или яйцо. А теперь представь, что живописи не было и художник впервые в мире написал картину, да ещё прекрасную. Кого бы это не потрясло? И кто бы мог подумать, что можно отражать великолепный мир на холсте? Но, рассмотрев кисти, краску, движение руки, наносящей мазок, кто-то подумает, что в этом нет ничего невероятного. Хотя до появления живописи о ней нельзя было и помыслить. Так и с разумом, отражающим мир. Задним числом наука может объяснить, как мёртвая материя соединяется в нечто совершенно новое, что мы называем жизнью. Она видит последовательность событий, причин и следствий, приведших к жизни, а потом и к разуму, но не хочет видеть руку Творца. Она не понимает всю невозможность придумать несуществующее. Особенно свободный разум, восседающий на материи, законах, причинах и следствиях, – на том, что детерминировано и не имеет свободы.Пятый день творения – Почему нельзя? Я могу придумать всё. – Все? Попробуй придумать хоть что-то, что не состоит из известных понятий и вещей. Ум этого не умеет. Он только открывает то, что уже есть, и комбинирует. – Какого чёрта! А компьютер? – Комбинация существующего… Хотя оригинальная. Человек ведь образ Творца. Человек может творить из существующего. И подражать. Робот – плохое подражание живого, компьютер – разума. Но что за чудо – первый разум из материи, из атомов! Даже представить его было невозможно до того, как он появился. – Согласен, согласен. Я возражал и себе тоже, скорее, чтоб утвердиться… – Альберт привстал. Ему нравилась наша беседа. Я продолжил: – Разумная материя! Материя в руках Творца приобретает любые формы, но мы не видим Его работы. Мы видим цепочки причин и следствий и не понимаем, что материя движется к цели, указанной Творцом. Разве может червь, копающийся в глине, представить и поверить, что из глины можно сотворить прекрасный сосуд, а из земли – цветок? Альберт задумался. Видна была внутренняя борьба. – Нет! Нет! Эволюция исключена! Я, конечно, согласен с тем, что был замысел творения, его цель… и даже, что материя движется к цели. Но к цели, указанной Богом. Она просто движется… без создания новых форм. – Так думали саддукеи. В том-то и дело, Альберт, что начальные условия и законы не жёстко определяют конечную точку: есть ещё неопределённость. Поэтому материя пластична и подчиняется духу. Сначала Бог ставил цели земле, указывая, что ей произвести, – ты сам читал об этом в книге Бытия, – и эволюция подготовила форму, способную стать разумной. Вдохнув в неё дух, Бог создал человека и задумал подчинить вселенную ему, как и сказано в восьмом псалме, а Сам почил от дел. Человек научился в раю менять вселенную, возделывать сад, ставить цели самостоятельно и достигать их. – Эволюция? Комары там всякие, паразиты… Бр-р-р… Откуда они? Это замысел? Это цель? Нет, это ошибки, следствие греха… Так что… Если есть законы, то как достигнуть цель, стоящую в стороне от цепочки причин и следствий? Тем более, если цель ставит человек? Кто он такой? А эволюция вообще не имеет цели! Она неразумна. Какая у эволюции цель? Эволюция – это движение к хаосу. Траектория движения материи задана законами и не обязательно ведёт к цели. Так что… Мы возвращаемся к акту творения. Все цели были достигнуты одномоментно – актом творения. Вернее, дней творения шесть. Но никакой эволюции! – Тебе не нравятся комары, паразиты, хищники, смерть, страх? Мне тоже. Но человек пал, и земля покатилась без цели, как мы и видим её сейчас, – она произвела волчцы и плевелы, гнус, болота, а затем пустыни, потеряла разнообразие видов.

Шестой день творения

Альберт задумался, и мне показалось, что он опять поколебался и был готов отступить от жёсткого креационизма. Но я ошибался. Спор ещё некоторое время возгорался и затухал. – Появление человека – это новый день, это свет, в котором видно Творца, – сказал я, подводя черту под темой сотворения человека. – Без Творца не могло возникнуть то, чего нет и что невозможно представить. И опять вечер и опять ночь. Это уже то, что мы видим. А будущий день ещё не настал. Это день творения новой вселенной, нового неба и новой земли. Таковы поэзия и образы книги Бытия. Альберт яростно спорил с тем, что материя участвовала в творении, меняясь эволюционно. Я здесь не привожу его доводы, они из набора всем известных. Потом мы перешли к теме жизни вообще, и Альберт спросил: – До человека была сотворена просто жизнь. Чем, по-твоему, животные или растения отличаются от камней? – Раньше спорили об этом, писали. Но так ни к чему, кажется, не пришли. Пригожин придумал порядок из хаоса. Помнишь такую модель – брюсселятор? В потоке свободной энергии, в процессе увеличении энтропии, случайно образуются структуры, которые сопрягают этот процесс с противоположным, но меньшим по энергии. Они уменьшают энтропию внутри за счёт увеличения снаружи и так поддерживают свои структуры, которые растут и выживают, конкурируя между собой. Ну и вообще – ещё много есть у Пригожина в этом духе. Это ты должен знать. – Всё это как-то… Я бы сказал, натянуто. В смысле приложения к жизни. Конечно, это неплохое описание, но… – Я того же мнения. Мы интуитивно различаем живое от неживого. Законы живого не вывести из молекул. Так же как законы макромира – из квантового мира. Эти слои материи разделены разными характерными временами, разной скоростью процессов, и потому между ними есть разрыв причинности – сингулярность своего рода. – Ну-у… Так ты сам креационист – правда, своеобразный. Жизнь – это дар Творца, это так! – Именно так. И главное свойство животной жизни, которое мы можем ухватить и описать, – это способность отражать внешнее, то есть создавать образ внешнего в своей внутренней структуре и формировать реакцию, рефлекс на внешнее, на раздражитель с помощью этого образа. Живые структуры рождают внутренний закон, алгоритм, определяющий индивидуальный ответ, а не просто подчиняются общему закону, как весь физический мир. Это главное, что отличает живое от неживого. Живое стремится стать свободным от внешнего принуждения, от закона природы, создавая свой индивидуальный внутренний закон.

Седьмой день творения

– Но и нейросети построены на самообучении и формировании индивидуальной реакции. – Да, именно. Это подражание живому, но в очень узком диапазоне реакций. А жизнь – это тотальное формирование индивидуальной реакции, во всех аспектах. Это свойство даже отдельной клетки, амёбы какой-нибудь. Она учится отползать от опасности, размножаться, когда нужно, сжиматься, экспрессировать разные наборы белков, запасать энергию и прочее-прочее. Живое в ходе развития научилось формировать индивидуальные реакции и тотально заполнило этим свойством всё, где это даёт преимущество выжить. – Опять… – В неживой материи законы общие, универсальные, не отличающиеся от объекта к объекту. А живой организм – это субъект, подобный целой вселенной. Он создаёт для себя внутренний закон, рефлекс – на основе индивидуального опыта взаимодействия со средой и для ответа на все возможные внешние воздействия. Ещё в бытность молодым ученым я любил читать Библию. Ещё тогда меня удивляло, сколько открытий приносит просто внимательное чтение. Я никогда не любил держать в моей голове взаимоисключающие идеи, считая их одновременно истинными. Наука отдельно, Библия отдельно – это не для меня. Мы ещё некоторое время посидели. Я выговорился и настроился теперь слушать, но Альберт всё больше молчал, наконец совсем насупился, и вскоре мы разошлись по номерам.

Добавить комментарий